Помощник хирурга - Страница 10

— Тебя приглашают выступить в Институте Франции – боже, Стивен, я и не думала, что ты настолько велик. Они хотят послушать о причинах вымирания авифауны острова Родригез. Что за авифауна?

— Птицы.

— Как жаль, что ты не сможешь участвовать. Тебе бы понравилось. Полагаю, они считают тебя нейтралом или даже американцем.

— Всё же, наверное, мне стоит поехать. Как видишь, приглашение прислали сильно загодя и если найти достаточно быстрое судно, то я приму его. Это уже второе приглашение, и в прошлый раз я очень сожалел, что не поехал. Возможно, это самый лестный знак внимания, который я получал, и мне доведётся встретить некоторых наиболее интересных людей Европы. Кювье точно там будет, и у меня есть несколько замечаний по антарктическим китообразным, которые удивят старину Фредерика.

— Но как же ты поедешь? Как ты сможешь попасть в Париж в разгар войны?

— Что касается этого, с соответствующим приглашением и гарантиями неприкосновенности, это вовсе не сложно. Натурфилософия не очень-то считается с этой войной, как и с любой другой, и подобный обмен знаниями дело весьма обычное. Гемфри Дэви, к примеру, выступал со своим хлоридом азота и его очень тепло приняли. Но это вовсе не то, о чём я хотел поговорить.

Мэтьюрин достал второй конверт и положил на стол перед ней.

— А это на булавки, — смущенно произнес он.

— На булавки, Стивен? – в изумлении вскричала она.

— Я всегда считал, что каждой женщине требуется умеренная сумма на булавки.

— Стивен, — смеясь от всей души, — ты покраснел. Клянусь честью, ты весь покраснел, вот уж не чаяла увидеть тебя таким. Нет. Это очень похоже на тебя, но ты итак былслишком добр. У меня есть сто двадцать пять долларов, на которые можно купить кучу булавок. Оставь, Стивен, и обещаю, что скажу тебе первому, когда останусь без гроша.

— Что ж, — сказал Стивен, беря в руки третью бумагу. – Это твой сертификат, в котором говорится, что несмотря на то, что ты чужестранец из недружественной страны, тебя допустят на канадскую землю и что ты можешь тут оставаться пока прилично себя ведёшь.

— О, я буду себя вести просто прекрасно, — сказал она, вновь рассмеявшись. – Но что же за чушь, Стивен, ведь я уже на канадской земле. Я всегда считала всякие бумаги и юридические формальности полной чепухой, но никогда не встречала такую как эта.

«Пока будет угодно Его Величеству», — прочитала она, — а их драгоценное бедное величество даже не в курсе, что я здесь. Вот так штука!

— Да, но об этом знают его слуги. Я говорю тебе с полной серьёзностью, Вильерс, это очень важный документ. Без него тебя бы прогнали, знакома ты с комендантом или нет.

Известно, что по закону ты американская подданная, а раз так, для тебя действуют известные ограничения, вплоть до выдворения.

— Да кого волнуют эти законы и придирки? Любой скажет, что я настоящая англичанка, всегда была и буду. Но скажи же мне, как ты смог её получить?

— Само собой, я обратился к нужным лицам, в частности к офицеру, ответственному за решение подобных вопросов.

— Как любезно, что ты обо всём подумал, — сказала она и расплакалась. – О, Стивен, я совсем забыла, — он мог поклясться, что к ней эта мысль пришла в тот же момент, что и к нему, — были ли они довольны бумагами, которые ты привёз из Бостона? Я помню, ты говорил, что они предназначены какому-то здешнему офицеру разведки. Очень надеюсь, они окажутся ему полезны.

— Увы, похоже они больше касались политических, а не военных вопросов. Как мне сказали, они кое-чего стоят, но я мог бы сделать выбор получше. Боюсь, карьера разведчика не очень мне даётся.

— Что ты, — рассмеялась Диана, — я не могу представить кого-то менее годного для этого, чем ты. Не то, чтобы ты не походил на разведчика, мой дорогой Мэтьюрин, — добавила она, бросив добрый взгляд. – По-своему ты один из самых умных людей из всех, кого я знаю, но ты гораздо счастливее среди своих птиц. Считать тебя шпионом – упаси Бог! – От веселья её щёки запылали румянцем. Стивену редко доводилось видеть её такой беспечной.

— Я могу взять сертификат? – спросил он. – Мне нужно показать его священнику. Без него он не согласится обвенчать нас. Тебя устроит пятница, спозаранку? Полагаю, тебе не нужна особая церемония. Джек может подвести тебя к алтарю и ты снова будешь британской подданной.Всякая весёлость без следа улетучилась с её лица, оставив болезненного вида бледность, землистого оттенка. Она вскочила, стала расхаживать взад-вперёд и затем остановилась у высокого окна, выглядывая в сад и крутя в руках листок бумаги.

— Но ведь у меня теперь есть сертификат, к чему спешить? – сказала она. – К чему все эти формальности? Не думаю, что я не хочу идти за тебя.. но дело в том... Стивен, сделаешь мне одну из своих бумажных сигарет?

Стивен достал сигару, разрезал её пополам и сделал две маленькие самокрутки из листа, вырванного из записной книжки, одну себе, а другую для неё. Он придержал уголёк, чтобы Диана смогла прикурить, но она сказала:

— Нет. Я не могу здесь курить. Леди Харриет может войти. Я не хочу, чтобы она думала – чтобы знала – что она приютила беспутную, выпивающую и курящую особу. Зажигай свою, и выйдем в сад, я покурю там. Знаешь, Стивен, — сказал она, распахивая французское окно, — с тех пор, как ты сказал мне, как связаны бурбон и цвет лица, я не пила ничего, кроме вина, да и того чуть-чуть. Но видит бог, сейчас бы я выпила.

Среди уединенных зарослей они прогуливались бок о бок, преследуемые жидким облаком дыма.

– Со всей этой спешкой, — говорила она, — организацией бала, сплетнями с леди Харриет, заботами о наряде, я совсем не в себе. Я забыла, где была. Мэтьюрин, не будь разочарован, но я хочу подождать. – Пауза. – Ты единственный, кто не задаёт вопросов, кто никогда не бывает нахален, даже когда для этого есть все основания.