Помощник хирурга - Страница 53

[?]Палладианизм или Палладиева архитектура — ранняя форма классицизма, выросшая из идей итальянского архитектора Андреа Палладио (1508—1580). В основе стиля лежат строгое следование симметрии, учёт перспективы и заимствование принципов классической храмовой архитектуры Древней Греции и Рима. [?]

квартер (мера объёма сыпучих тел; = 291 л); 1 литр пшеницы — 760 гр. итого 220 кг. [?]

Le Moniteur Universel – газета, основанная в Париже в 1789 году. Во времена французской революции была основным печатным изданием подобного рода и долгие годы оставалась официальной газетой французского правительства, временами печатая явную пропаганду.

[?]

Riviere – (фр.) ожерелье [?]

Le porc inentame — (фр.) настоящая свинья [?]

Глава 6

На протяжении какого-то времени, которое показалось ему весьма значительным, Джек Обри лично забирал почту для Эшгроу-коттедж. Он страшился разоблачения, и кроме регулярно приходящих пакетботов также существовал поток не поддающихся контролю писем из Галифакса, достигающих получателя с любезной помощью военных кораблей, транспортов и «купцов». Эти письма, в которых постоянно говорилось о неотвратимом приезде, постоянно держали его в напряжении.

Он никогда не строил из себя образец воздержания, но интрижки всегда выходили страстными и живыми, без обетов, торжественных заявлений, без обязательств и слегка приземленными. Интрижки с дамами, мыслящими схоже — ни намёка на обольщение, лишь самая малость романтического безумия. С такими дамами было легко проводить случайные встречи, почти столь же мимолётные, как сны, с таким же малоосязаемым результатом. В этот же раз всё вышло совершенно иначе.

Необходимость плести отговорки и скрытничать была особо ему неприятна, а перспектива приезда шумной, полной энтузиазма и истеричной мисс Смит казалась настоящим кошмаром. Однако больше всего Джека огорчала возможная перемена в отношениях с Софи. Он уже не мог разговаривать с женой со своей обычной открытостью. Обман и небольшая постыдная ложь отдалили их. Джек чувствовал себя очень одиноким, иногда даже брошенным. В любом случае, хорошо лгать он не умел никогда, делая это как-то неуклюже, что наполняло его гневом.

Иногда он размышлял о Стивене Мэтьюрине. Джек достаточно знал о тайной деятельности друга, чтобы понимать, что тому приходится вести особенно одинокую жизнь, постоянно следя за собственными действиями, ни с кем не бывая полностью искренним и откровенным. Теперь он его понимал, но поразмыслив, пришёл к выводу, что скрытность Стивена не была, по крайней мере, постыдной, а представляла затянувшуюся ruse de guerre[1] которая не роняла его в собственных глазах.

Джек читал последние излияния мисс Смит — три письма прибыли одновременно — в одном из пустующих кирпичных строений около злополучной свинцовой шахты вглубине безлюдного осквернённого леса, когда в дверном проёме вдруг мелькнула тень.

Стремительно спрятав письма в карман, он повернулся с суровой и грозной миной, которая, впрочем, моментально сменилась выражением живейшего удовольствия.

— О, это ты Стивен! — воскликнул он. — И пяти минут не прошло, как я тебя вспоминал.

Как твои дела? Как добрался? Мы тебя не ждали ещё как минимум пару недель.

— Софи сказала, что я найду тебя здесь, — ответил доктор. — Я заглянул к вам по дороге в Лондон и немного с ней побеседовал. Она тревожится о твоём самочувствии. И правда, цвет лица нездоровый. Ну-ка, покажи мне руку.

— Она знает, что я здесь? — всякое удовольствие тотчас испарилось.

— Складывается ощущение, брат, что в этом запретном жилище ты развлекаешь местных нимф, — отвесил Стивен неуместную шутку. — Давненько я не видел такого оцепенения от страха.

— Что ты, вовсе нет, — воскликнул Джек и стал расспрашивать Стивена о его поездке, Диане, о том, как он был принят в Париже и текущем положении Франции.

— Ты пойдёшь к дому? Забрав почту, я ведь шёл туда. Погостишь у нас? Ты составишь самое желанное дополнение нашему тет-а-тет, и мы сможем помузицировать.

— Увы, я очень спешу. Экипаж ожидает за порогом, вечером мне нужно быть в столице.

Я прервал свой вояж, чтобы повидаться — вернее, заехал в Портсмут только для того, чтобы узнать как твои дела.

— Я по горло в трюмной воде, Стивен. Всему виной эта тяжба, будь она проклята, хотя твой мистер Скиннер – большое утешение, и я очень ему благодарен. Адмиралтейство никак не решит насчёт выплат по «Ваакзамхейду». Есть и ещё кое-что.

— Жаль это слышать. На самом деле меня интересует, решился ли вопрос с назначением на корабль. Во время нашей последней встречи твои планы были ещё не определены.

— Как и сейчас. От «Ориона», который мне любезно предложили в качестве полуотставки, хоть и с полным жалованьем, я отказался. Так что какое-то время мне нельзя просить ничего другого, хотя дела складываются так, что я бы всё отдал за возможность служить за границей и покинуть страну.

— Это я и хотел знать. Возможно, наши цели совпадают. Есть вероятность, что мне поручат миссию в северных водах. Пока это лишь вероятность, но если меня отправят, я бы предпочёл скорее твою компанию, чем общество любого другого офицера. Мы привыкли друг к другу, в твоём обществе мне нет нужды разыгрывать эти утомительные мистификации и я знаю, что на тебя можно положиться в любой ситуации. Потому-то я и приехал: мне хотелось прощупать почву, чтобы знать, какие варианты можно предложить в Лондоне. Могу ли я считать, что ты согласен сопровождать меня в случае, если миссия состоится?

— Я буду просто счастлив. Очень счастлив, Стивен.— Должен предупредить, что данное предприятие будет связано с изрядной долей риска, не беря в расчёт капризы тамошней погоды. Ты слышал, что стало с «Дафной»?