Помощник хирурга - Страница 69

— Мистер Хайд, — сказал Джек первому лейтенанту, указывая на большое количество крупной рыбы, плавающей кверху брюхом в тех местах, где взорвались заряды. — Распорядитесь, чтобы за борт опустили сеть. Мы можем получить выгоду из этой ситуации.Потихоньку открытое море становилось ближе. Берег же казался недвижимым.

Временами обезветренные нижние паруса и марсели заполаскивали и было слышно, как матросы на баке тихонько высвистывают ветер. Всё же особого времени для раздумий не оставалось: с семью склянками отдали приказ вывешивать гамаки, с восемью — идти на завтрак, и приятный запах жареной рыбы разнёсся по палубе.

— Вы бывали в Эльсиноре, мистер Ягелло? — спросил Джек.

— О, много раз, сэр. Я прекрасно его знаю. Даже наверное отсюда смогу показать вам могилу Гамлета.

— На самом деле я хотел узнать десяти- или тринадцатидюймовые мортиры у них на верхней террасе ? — уточнил Джек. — Но и увидеть могилу Гамлета тоже буду счастлив.

— И десяти, и тринадцати, сэр. Посмотрите чуть правее дальней башенки, увидите там несколько деревьев — среди них и располагается могила. Отсюда видны одни лишь камни.

— Вот она значит где, — опуская телескоп сказал Джек. — Что ж, все мы там будем. Но пьеса, конечно, первый сорт! В жизни так не смеялся.

— И правда, первый сорт, — кивнул Стивен. — Сомневаюсь, что сам мог бы написать лучше. Но знаешь ли, я никогда не причислял это произведение к комедиям. Внимательно ли ты его читал?

— Вообще не читал, — сказал Джек. – Хотя тут нечем гордиться. Но я делал кое-что получше — участвовал в постановке. Смотри-ка — палят с верхней террасы. В то время я был мичманом.

— И какую роль ты играл?

Сразу Джек не ответил: он следил за тем, как опускается снаряд, считая секунды. Тот упал на двадцать восьмой, впереди по ходу брига и далеко за правым бортом.

— Лево руля, — крикнул он и продолжил: — Я был одним из помощников могильщика.

Нас было семнадцать, и нам пришлось по-настоящему копать землю, которую доставили с берега. Палуба была просто дьявольски грязной, но бог мой, как я смеялся! Наш плотник играл могильщика, и вместо того, чтобы углубляться в эту скучную погребальную тему, отпускал замечания по поводу членов экипажа. Ещё я был Офелией. Точнее, одной из Офелий.

Ещё один залп разорвал морскую гладь, в этот раз точно по направлению, но с недолётом, и Джек, вновь направив трубу на батарею, заметил вспышку ещё одного выстрела. Снова направление оказалось верным и было видно, как снаряд взмыл в самую высь, так высоко, что стал казаться не более чем маленьким чёрным мячиком на фоне серого неба, а затем начал снижаться, ускоряясь, чтобы упасть в приличном отдалении за кормой.

— Судя по высоте, — сказал Джек, — предположу, что они достигли предельного возвышения и полного заряда.Следующий залп подтвердил это. Последняя сотня ярдов отдалила их от батареи и капитан предложил позавтракать.

— Не могу больше терпеть этого рыбного аромата, — шепнул он Стивену.

— Так значит в молодости ты играл Офелию? — спросил Стивен за столом, наслаждаясь видом пролива и спокойного теперь Эльсинора.

— Часть роли Офелии. И в тот раз часть оказалась больше целого: меня вызывали на бис трижды, а остальных парней вообще ни разу, даже того, который нарядился в зелёное узорчатое платье. Трижды, клянусь честью!

— Как же вышло, что роль юной леди поделили на части?

— Что ж, на флагмане был только один мичман, достаточно миловидный, чтобы сойти за девушку, но голос его уже сломался и он не мог с ним совладать. Так что для той части, где она должна была петь, я надел платье и начал исполнение повернувшись спиной к публике. Однако ни один из нас не соглашался быть утопленным и закопанным в землю, будь там адмирал или нет, так что эту часть спихнули юнцу, который не мог за себя постоять. Так нас стало трое, как видишь. — Джек улыбнулся, вернувшись мыслями в Вест-Индию, где имел место тот спектакль. И спустя какое-то время запел:

У всех мужчин конец один;

Иль нет у них стыда?[4]

— Да, увы! Кончилось всё плачевно, как я помню!

— Так и есть, — кивнул Стивен, — так устроен мир. Пожалуй я снова поднимусь наверх, если кофе больше не осталось. Боюсь потом пожалеть, что пропустил какие-то из чудес Балтики. Они, можно сказать, несколько восполняют всю серость местных земель.

Доктор увидел ещё гаг, а позже в этот же день, в стороне от острова Сальтхольм, каких-то весьма любопытных морских уток, которых не смог, да и не успел опознать, так как ветер внезапно посвежел и «Ариэль» резво понёсся на восьми узлах. Было досадно, но с другой стороны, без этого внезапного увеличения скорости судно бы никогда не достигло Фальстербю засветло, где посчастливилось рассмотреть белохвостого орла — громадную взрослую птицу с полным оперением, вытянувшую из моря рыбину менее чем в двадцати ярдах за кормой корабля. И опять же, скорость эта означала, что никакая флотилия канонерок, грозных, но медленных не попытается на них напасть.

«Ариэль» удалился из зоны действия канонерок и теперь шёл между Борнхольмом и открытым морем, а если ветер будет свежеть и дальше, что очень похоже на правду, сообщил капитан Стивену, то они смогут присоединиться к адмиралу вовремя.

— Рад это слышать, — ответил доктор, услышав от Джека новости. — Рад это слышать, потому что после сегодняшнего волнения мне бы хотелось провести долгую и тихую ночь, разложить в голове всё по полочкам. Кто знает, что готовит завтрашний день?

Хвостатые лебеди, сами фениксы — кто знает? Немедленно иду в постель.Никаких лебедей и никаких фениксов: низкое небо, рваные облака, покрытое зыбью серое море и «Ариэль», несущийся вперёд под полностью зарифленными марселями. Увеличив силу, ветер также сменил и направление — зашёл к весту, а затем к норд-весту, заставив бриг сильно крениться и раскачиваться в жёсткой килевой качке с очень короткими интервалами, так что паклю повыплевывало из швов от недгедсов до битенгов. Желудок Стивена пережил Атлантику, Тихий и Индийский океаны, но Балтика почти взяла над ним верх. Его не выворачивало, но присутствовало обильное холодное слюноотделение, отвращение к любой компании, шутливой или радостной, и нетерпимость при одном упоминании о еде. Всему виной, вероятно, эта вчерашняя отвратительная рыба, думал он.